Живи, страна!

Если, однако, вникнуть в вопрос поглубже, то картина резко меняется. Прежде всего, остается неясным вопрос о том, как относится Новый Завет к драконовым предписаниям Ветхого Завета. Только в одном месте мы находим в Новом Завете текст, который звучит, как отмежевание от жестокости ветхозаветной морали. Иисусу приписываются такие слова: “Вы слышали, что сказано: “око за око и зуб за зуб”. А я говорю вам: не противиться злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую”[Евангелие от Матфея, гл.V, ст.38-39.]. И несколько дальше: “Вы слышали, что сказано: “люби ближнего твоего, и ненавидь врага твоего”. А я говорю вам: любите врагов ваших…”[Там же, ст.43-44.] Однако в ряде других мест Нового Завета мы находим высказывания совершенно другого рода. Даже в той самой “нагорной проповеди”, из которой взяты приведенные выше слова с “поправками” к ветхозаветному закону, от имени Иисуса сказано: “Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел я, но исполнить”[Там же, ст.17.]. Таким образом, даже формально ветхозаветные законы не отменяются евангелием.

Действительно, в Новом завете мотивы милосердия и любви к ближнему выражены значительно сильней, чем в Ветхом. Но нельзя не видеть того, что и в Ветхом и в Новом Заветах проповедь братского милосердия и любви к ближнему раскрывает только одну из сторон той противоречивой религиозной морали, обратной стороной которой является как раз проповедь жестокости и бессердечия в отношениях между людьми. Что касается собственно новозаветной морали, то ее характерной чертой является ярко выраженная двойственность. То, что рекомендуется угнетенным и эксплуатируемым, не рекомендуется рабовладельцам и другим сильным мира сего. Мы уже говорили выше о проповеди всепрощения и непротивления. Но если проанализировать все содержание Нового Завета, то легко увидеть, что прощать обиды, подставлять щеки под удары, не сопротивляться предписывается только угнетенным. Угнетателям же, наоборот, рекомендуются кровавые расправы со всеми, кто попытается оказывать им сопротивление.

Вот, например, получившее общую известность место из Послания Павла к Римлянам: “Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от бога; существующие же власти от бога установлены. Посему противящийся власти противится божию установлению… Ибо начальник есть божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он божий слуга, отмститель в наказание делающему злое”[Послание к Римлянам, гл.XIII, ст.1,2,4.]. Трудно выразиться более ясно: запрещается сопротивление угнетенных властям и “начальникам”, но сами начальники уполномочены богом, в качестве его слуг, вооруженной рукой подавлять всякое сопротивление. Они “недаром носят меч”, этим мечом они должны мстить (”отомстители”!) и наказывать, т.е. убивать. И греха в этом никакого нет, ибо делается во исполнение божьих полномочий. А как же запрещение убийства, проповедь прощения обид и т.д.? Здесь все это оказывается недействительным.

Зверские расправы рабовладельцев с рабами не вызывают никакого осуждения у авторов новозаветных книг. Наоборот, они рассматриваются ими как совершенно естественное дело, вполне соответствующее христианскому учению. “Раб же тот, - говорится в евангелии, - который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много”[Евангелие от Луки, гл.XII, ст.47.]. Но почему же евангелие здесь не говорит, что бить человека нельзя, что его надо любить, что ему надо прощать все не до семи, а до седмижды семидесяти раз?

Нет, рабовладельцам оно дает другие рекомендации: “Негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов”[евангелие от Матфея, гл.XXV, ст.30.]. Если раб осмеливается не выполнять всех требований своего хозяина, то на него никак не распространяется проповедь любви и милосердия.

Христос, проповедующий, согласно евангелиям, милосердие, в других местах тех же евангелий выступает проповедником жестокости и бесчеловечности. Вот он рассылает своих апостолов по разным городам проповедовать его учение. Возникает вопрос, как им вести себя, если их будут плохо принимать. На этот счет Иисус дает точную инструкцию. Если, говорит он, “придете в какой город, и не примут вас, то, выйдя на улицу, скажите: “И прах, прилипший к нам от вашего города, отрясаем вам… Сказываю вам, что Содому в день оный будет отраднее, нежели городу тому”"[Евангелие от Луки, гл.X, ст.10-12.]. Как известно, по Ветхому Завету, все жители города Содома, кроме Лота и его семьи, были сожжены заживо. Значит, жители того города, где ученики Христа будут плохо встречены, подвергнутся еще более страшному наказанию, чем сожжение живьем. А всепрощение на них не распространяется? Сам Христос, который изображается защитниками религии как воплощение милосердия и любви к человеку, не раз на страницах евангелий грозит всем ослушникам его воли жестокими наказаниями. Правда, свои угрозы он не приводит в исполнение тотчас же. Обстановка, изображенная в евангелиях, такова, что у Христа нет реальных возможностей мстить кому бы то ни было. Можно было бы, конечно, сочинить сколько угодно легенд о том, как Иисус расправляется со своими врагами, прибегая каждый раз к чуду. Но тогда авторы евангельских повествований оказались бы в весьма трудном положении, ибо пришлось бы объяснять, почему же Иисус все-таки не навел порядок на земле, а, наоборот, сам пострадал и погиб.

Более подходящей оказалась другая версия: в первый свой приход он не вмешивался в реальное течение жизни на земле, зато во второе пришествие он всем воздаст по заслугам. И что же будет? Праведники, конечно, получат сполна от всех возможных благ. Что же касается грешников, то “ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов”[Евангелие от Матфея, гл.XIII, ст.42]. Этой угрозе с печью огненной, с плачем и скрежетом зубов придается особое значение, так как она повторяется несколько раз на протяжении новозаветного повествования. Страшным будет суд, которому подвергнутся люди после второго пришествия Христа, он так и называется - Страшный Суд. Грешники будут осуждены на вечные муки в аду и никогда не смогут заслужить прощение. А почему же на них не распространяется безграничное милосердие бога, проповедь всепрощения и любви? Трудно представить себе, чтобы именно из любви к людям бог обрек их на бесконечные страдания в аду. Они виноваты? Но ведь рекомендуется все прощать! К тому же эта вина должна быть, если рассуждать мало-мальски логично, переложена на самого бога, ибо он создал их греховными и склонными к порокам, он же и управляет их действиями, ибо ничто не происходит без божьей воли… Так оказывается, что вместо милосердия и любви, вместо всепрощения и забвения обид Новый Завет, так же как и Ветхий, проповедует бесчеловечную, притом несправедливую, жестокость. И отделить в этом отношении Новый Завет от Ветхого невозможно. В своем личном поведении Христос отнюдь не всегда придерживается проповедуемых им же норм. Кто скажет ближнему своему “безумный”, подлежит геенне огненной - это выдается за изречение Христа. Но в уста того же Христа евангелия вкладывают весьма крепкие ругательства по адресу его противников. Он называет их “лжепророками”, которые приходят “в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные”[Евангелие от Матфея, гл.VII, ст.15.]; он уподобляет их “худому дереву” и заявляет, что “всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь”[Там же, ст.19.], фактически призывая к расправе с “лжепророками”. И не скупится Иисус на обращения вроде таких, как “змии”, “порождения ехидны”, “род лукавый и прелюбодейный” и т.д. Хотя он и рекомендует себя как кроткого человека (”я кроток и смирен сердцем”[Там же, гл.XI, ст.29.]), но неоднократно и с большим ожесточением грозит своим противникам всеми карами Страшного Суда. Невозможно увязать новозаветное учение о милосердии с новозаветным же учением о загробном воздаянии, о Страшном Суде и о наказании грешников после Страшного Суда. Мы уже приводили выше притчу о Лазаре, в которой рассказывается о том, как был наказан человек за богатство. В других местах Библии богатство отнюдь не признается грехом, а в ряде случаев даже провозглашается делом божьим. Но отвлечемся сейчас от этого вопроса. Допустим, что, действительно, обладание богатством, с точки зрения Библии, является тяжким грехом. Почему же, однако, бог не может простить человеку этого греха? Ведь он всемилостив, его милосердие безгранично!

Никак не проявляется божие милосердие и в учении о Страшном Суде. До второго пришествия Христа еще можно каяться, упрашивать бога о прощении грехов и, может быть, получать это прощение. Но уже после второго пришествия, к моменту Страшного Суда, не помогут никакие покаяния, никакие молитвы: наказание грешников будет окончательным и вечным. Без какого бы то ни было просвета, без какой бы то ни было надежды люди должны будут по милосерднейшему приговору бога без конца выносить жесточайшие мучения, по сравнению с которыми меркнут самые изощренные пытки средневековой инквизиции и фашистские застенки недавнего прошлого.

Беспредельно милосердный бог дарует людям бессмертие, он воскрешает их из мертвых с тем, чтобы они жили вечно. Но для чего? Для того, чтобы вечно длились те мучения, на которые он же, преисполненный любви к людям, их обрекает…

Вспомним при этом, что всесильный бог имеет полную возможность предохранить людей от тех грехов, которые они делают, ибо стоит ему только пожелать, и все проникнутся самым последовательным благочестием, перестанут грешить, и тогда вопрос о Страшном Суде и о бесконечных адских муках снимается сам собой. Но почему-то он этого не делает, и в Новом Завете с удовольствием расписываются те мучения, которые предстоит бесконечно терпеть людям по воле кротчайшего и милосерднейшего бога…

Некоторые верующие, в особенности из среды баптистов, толстовцев и близких к ним религиозных толков, рассуждают примерно так: не надо обращать внимания на те примеры, которые мы находим в Библии, надо просто следовать новозаветному учению, ибо дело не в том, какие поступки там приписываются отдельным людям или даже самому богу, а в том, к чему призывает новый Завет. С этой точки зрения неважно, милосердно ли поступают отдельные библейские персонажи, важно, что сам по себе призыв к братской любви между людьми, к милосердию, к прощению обид, к воздержанию от насилия является спасительным для человечества. Этот вопрос имеет серьезнейшее значение, и на нем следует подробно остановиться. Попытаемся выяснить, какую роль в реальной истории человечества сыграли библейские моральные поучения.

3. СМЯГЧИЛА ЛИ НРАВЫ БИБЛЕЙСКАЯ МОРАЛЬ?

Уроки истории Евангельские призывы к милосердию, к любви и братству всех людей раздались около двух тысячелетий тому назад. Протекшее с тех пор время насыщено жестокой борьбой между людьми: кровавыми войнами, страшнейшими массовыми насилиями, беспощадной эксплуатацией одних людей другими. И как раз те люди, для которых проповедь евангельских учений о любви к ближнему являлась профессией, отличались наибольшей жестокостью и свирепостью. Пытки инквизиции, сожжение людей заживо, истребление десятков тысяч “еретиков” во время так называемых религиозных войн - все это делали люди, признающие Новый Завет своим руководством и знаменем. Складывавшиеся в ходе истории общественные отношения порождали определенные нравы; различного рода борьба людей между собой была связана с неминуемым ожесточением, причем особую жестокость проявляли обычно представители эксплуататорских классов. И новозаветные призывы к милосердию никогда не могли сыграть ни малейшей роли в отношении облагораживания и смягчения нравов, в отношении пресечения таких жестокостей, от одного рассказа о которых, как говорится, кровь стынет в жилах. Около полутора тысяч лет тому назад христианство стало государственной религией Римской империи. Постепенно оно распространилось на огромной территории, охватывающей не только всю Европу, но и многие страны других континентов земного шара. До появления христианства Библия была священной книгой маленького еврейского народа, игравшего незначительную роль в историческом развитии древнего общества. С появлением и распространением христианства не только увеличился объем Библии (появился Новый Завет), но она стала священной книгой для сотен миллионов людей. Научила ли она их добру?

Период господства христианской, стало быть библейской, идеологии представляет собой весьма мрачную картину. В начале его мы видим явление, которое получило название великого переселения народов. Это были грандиозные по тому времени войны, сопровождавшиеся массовым истреблением людей. В ходе этих войн и в ходе разложения рабовладельческих общественных порядков на территории Европы сложилось несколько государств, получивших название варварских королевств. Известный смысл в этом названии есть, ибо на смену античной культуре, действительно, пришло своего рода варварство. На протяжении нескольких столетий, в течение которых окончательно установился феодальный строй, над Европой тяготел мрак средневекового варварства. Только в начале нашего тысячелетия начинают пробиваться ростки новой культуры. Нравы той эпохи, в которую христианство стало господствующей религией, были грубыми и жестокими. В какой же мере принятие христианства содействовало их смягчению и вообще улучшению взаимоотношений между людьми, в какой мере Библия, которая стала священной книгой многих миллионов, повысила нравственный уровень людей?

Возьмем несколько исторических эпизодов, могущих служить иллюстрациями в этом отношении.

Первые века христианства В конце V века королем салических франков стал Хлодвиг. Он был сначала язычником; его жена Клотильда была ревностной христианкой, и отчасти под ее влиянием, отчасти вообще под влиянием обстановки того времени король стал христианином. Крестивший его епископ Ремигий сопроводил торжественный обряд крещения следующим обращением к новому христианину: “Склони выю, сикамбр (выя - шея, сикамбр - название одного германского племени. - И.К.), отныне поклоняйся тому, что ты раньше сжигал, и сжигай то, чему поклонялся!” Это означало решительный поворот в судьбе Хлодвига. В самом деле, король принял религию, священная книга которой запрещает убийство, обязывает своих приверженцев любить друг друга и без каких бы то ни было ограничений прощать обиды. Как же в дальнейшем жил Хлодвиг? Он поставил своей задачей захват всей Галлии (примерно территория теперешней Франции). Всюду, где возникала какая-нибудь распря между феодальными властителями тех или иных земель, Хлодвиг немедленно ввязывался в нее на стороне одного из них; добившись разгрома и убийства одного противника, Хлодвиг затем сам уничтожал другого и захватывал земли, из-за которых возник спор.

Чтобы захватить, например, королевство рипуарских франков, Хлодвиг подговорил сначала сына короля Сигберта Хлодериха убить отца. Когда тот выполнил это “христианское” намерение (он тоже был христианином, правда, арианского толка). Хлодвиг подослал убийц к нему самому. После этого, как пишет историк Григорий Турский, Хлодвиг “отправился в Кельн (столица королевства рипуарских франков. - И.К.), созвал народ со всей страны, и говорил так: “Да будет вам известно, что случилось… Хлодерих, сын моего родственника, беспокоил своего отца, говоря ему, что я ищу его убить. И когда Сигберт убежал в Буконию, он сам послал убийц, которые бросились на короля и таким образом умертвили его. Хлодерих тоже погиб, не знаю, кем убитый… Что же касается до меня, я совершенно не причастен к этому делу. Я не могу проливать кровь своих родственников: это - преступление. Но если все так случилось, то я дам вам совет, которому, если хотите, последуйте: обратитесь ко мне и живите под моею защитою”". Население “захотело” последовать этому совету, ибо у Хлодвига наготове была дружина, которая беспощадно расправилась бы тут же со всеми “незахотевшими”. После этого король-христианин систематически истребил всех своих родственников по мужской линии, причем некоторых, как описывает Григорий Турский, он рубил мечом собственноручно. Заключение по этому поводу, сделанное Григорием, звучит весьма выразительно: “Когда таким образом все погибли, Хлодвиг овладел их землями и сокровищами. Погубив еще и много других королей, даже самых близких родственников, из боязни, чтобы они не отняли у него королевства, Хлодвиг подчинил своей власти всю Галлию. Между тем, собрав однажды своих, он, говорят, с сожалением вспомнил о родственниках, которых сам же погубил: “Горе мне, я остался, как странник среди чужой земли; и не имею родственников, которые могли бы мне помочь в случае несчастия!” Но это не значило, что он был опечален их смертью, а говорил так из хитрости, рассчитывая узнать, не остался ли еще кто-нибудь в живых, чтобы умертвить всех до последнего”. Как видим, вероломство и коварство сочетались у Хлодвига с изощреннейшим лицемерием и умением облекать свою кровавую практику во вполне христианские форму.